lyuba_glotova

были большие волны
в них хорошо топиться
карманы камнями наполнив
к речке Уз воротиться
не думая о водичке
наверное холодна
и только слушать как птички
волна говорят волна
16.06.2019

ВОСЕМЬ

На окне
висит паук -
восемь ног.
Нет, восемь рук.

Восемь рук -
нет, восемь ног.
В общем,
ловкий паренёк.

И пока я тут решал,
он подальше убежал.
16.06.2019

ТАК НАЗОВУ

Белый-белый, незнакомый,
только выпавший, чужой,
он ещё не знает, кто мы,
маленький он, не большой,
он летит из белой тучи
и ложится на траву,
самый первый, самый лучший -
так его я назову.
16.06.2019

ЗИМНЕЕ МОРЕ

И куда мы придём,
если пойдём
этой дорогой?
Может, к морю придём,
там посидим
немного?
На пустом берегу
будем листать
тетрадки,
и кричать будут чайки,
и всё у нас будет
в порядке,
и солёных ракушек
насобираем
карманы.
И домой повезём
туманы,
туманы,
туманы.
16.06.2019

НОЯБРЬ

Ворона сидит на дереве,
на самой последней ветке.
Ворона, где твоё гнёздышко?
Где твои детки?
Листья все опадают,
ветви одни чернеют,
улицу снег заметает.
Темнеет.
15.06.2019

ЧУЖОЙ

Посмотрите
на ежа!
Он весь день лежит,
дрожа.
Он фырчит
на всех подряд,
и ежихе он не рад.

Он лежит
в своём углу,
к миру
повернул иглу -
“Мир чужой и я чужак!”
Бедный ёжик,
как же так?

В лес
тебя я отнесу,
ты живи опять
в лесу.
И ежиху
отпущу.
Только знайте,
я
грущу.
14.06.2019

ЛЕТНИЙ ХВОСТИК

Собаке надели одёжку
и застегнули застёжку.
На ушки надели шапочку.
На каждую лапку - тапочку.
А хвостик виляет, один - неодетый.
Хозяевам осень, а хвостику - лето.
09.06.2019

БАЮ-БАЮ

Что ты виснешь на краю?
Что ты всё - баю-баю?
Повернися на бочок,
спи давай уже, волчок.

У тебя же, у волчка,
нет мясистого бочка.

Тьфу, куснешь - откусишь клок
серой шерсти жёсткой!
Он невкусный, слышишь, волк?

Лучше к стенке плоской
прислонись и сны смотри
о кусте ракиты.

Да не три глаза, не три,
спи, глупыха, спи ты.
09.06.2019

"... и только вода в ручье
навсегда осталась солёной".
Г. Кружков

У речки, у самой кромки
стоит печальная цапля.
Лягушек она не ловит,
на рыбу она не смотрит.
Она опустила клювик,
она опустила крылья.
Она стоит и жалеет
о чем, кого - не понятно.

"Ах, бедная, бедная цапля,
нам бы твои проблемы!" -
ей говорили птицы
другие и даже люди.
Они проходили мимо,
они пролетали мимо,
и только вода стояла,
никуда не уходила.

У речки, у самой кромки,
где ряска, листы кувшинок,
где сны и слёзы икринок
невидимы и негромки.
10.06.2019

Вот облако висит одно
в закате дня;
вот бьётся солнца луч о дно
тебя, меня;
вот птица воздух подомнёт
с балкона вниз
и друг на друге нас замкнёт -
уйди, вернись.
4.06.2019

И сердце выпадает из окна,
и голубь опускается на крышу,
и я смотрю, и я, наверно, слышу,
и я одна, я больше не одна.
Воркует голубь. Кажется, его
тошнит, тошнит и всё не вырывает.
И ничего, и больше никого,
как будто ничего и не бывает.
08.06.2019

Мои многодетные подруги
посходили с ума.
А я держусь.
Я сильная.
Я сама.
Я пошла вышибать клин клином -
работать в школу
(босиком да на поле минном).

И теперь их не три у меня,
а сто двадцать три.
И хоть падай,
а хоть умри,
но веди предмет -
данный тебе Богом -
учи их английскому языку
(пусть сама - ку-ку).

Поутру заглянешь в темную пустоту:
“Гуд монин, чилдрен, айм глэд ту си ю ту,
чилдрен,
знакомьтесь с Единорогом”.
30.05.2019

…И вот по лестнице мы поднялись,
и ты нашел - о, как же ты был счастлив! -
вина бутылку, и чернела Волга.

Мы выпили немного, ты сказал:
“Я с девушкой расстался, тяжело…”
Занудство! - я уже почти решила.

Но ты добавил: “Книжный шкаф тяжёлый,
поэтому тяжелый переезд”.
Поверила, наивная. Смеялись.

Я потихонечку в тебя влюблялась.
Смеялись снова, и луна всходила,
из-за горы уставившись на нас.

Шел первый час. Уже пора спускаться.
А по пути, ты помнишь, фыркал еж,
застигнутый врасплох. Иголки жестки,

а сам большой - ночное божество.
Его погладила. А ты? Не помню.
Наверно, нет - ты и меня не тронул,

хотя я б не пыталась уколоть
в ответ на это… Что еще мне вспомнить?
Потом уже все было по-другому.

Всё время рядом кто-нибудь еще,
вдвоем мы больше не были, наверно.
Всё кто-нибудь ходил за нами следом -

и ты был в безопасности, и руки
твои держали пиво, что ограду...
27.05.2019

ОРФЕЙ
Это небо подо мной - синий, круглый воздух.
Приросла к нему спиной и плыву на звездах.
На высоком берегу вправо-влево ходишь.
Лунной радуги дугу за собою водишь.
Буквы чертишь на песке. Буквы о разлуке
у реки. А я в реке. Греки, раки, руки.
15-18.05.2019

***
ты ли это в обмороке спишь спишь
мой господь на облаке тишь тишь
погляди на землю легко легко
божье твое семятак далеко
не достанет пяткою изнутри
на́ сердце заплаткою не гори
не боли у кошки и у кота
вот копытца рожки и немота
12.05.2019

***
Человек-селение.
Вот дорога, дом.
Там луга и поле,
водоем.
А над водоемом
облако одно.
Человек распахнул
окно.
3.05.2019

***
С этими латинскими
именами и названиями
даже заголовки новостей
становятся стихотворением:

"Каракас ответил
на слова Помпео
о попытке Мадуро
покинуть Венесуэлу".
1.05.2019

***
Мы встретились перед Пасхой: священники суетились,
помощники переносили наряды из помещений в алтарь.
Ты опоздал на полчаса. Сам придумал, скажи, эти пробки?
Но вышел невозмутимый - огненноокий царь.
О чём же мы говорили, нащупывая память?
Напротив нас возвышался главный-заглавный банк.
Сорок минут примерно длилась пасхальная встреча -
две рыбы на пыльном береге, и смотрит на них рыбак.
Сначала одна ныряет под землю, как бы под воду.
Потом другая уходит, слово с собой забрав.
Мы встретились перед Пасхой, одуванчики золотились,
Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ.
30.04.2019

***
он нас из глины и из праха
мы керамическое что-то
а после черепок и кость
да в зубе гвоздь

но мы не говорим о после
мы вспоминаем то что раньше
машину белую веду
имей в виду

ты ожидай за поворотом
ты удивительное Ктотам
тебя не видно мне почти
прочти, прочти
29.04.2019

***
“Печатает комментарий друг”, -
говорит фейсбук.
“Враг наводит на вас сглаз”, -
говорит спецназ.
“Ваш любовник
поедает чужой крыжовник”, -
говорит полковник,
которому никто не пишет,
а он и не слышит.
Ушел в планетарий,
печатает комментарий:
“Убери половник,
собери крыжовник,
ждет тебя любовник”.
27.05.2019

«Были б реки чернильные меж бумажных гор, и звезды-писалочки повели б разговор, пусть бы милой писал весь белый свет, о моей любви не расскажет — нет», — пел Ярослав, не вынимая из-под подбородка скрипки, а я чувствовал себя счастливым внутри этих песен (внутри стеклянной каюты этих песен), в которых печаль не игрива, смех не лжив, любовь не смешна, а ненависть не пуглива, где люди любят телом и душой (да, Люция, и телом, и душой разом!), где в ненависти тянутся к ножу или к сабле, в радости танцуют, в отчаянии кидаются в Дунай, где, стало быть, любовь — все еще любовь, а боль — все еще боль, где настоящее чувство еще не выкорчевано из самого себя и не опустошены пока ценности; и мне казалось, что внутри этих песен я дома, что из них я вышел, что их свет — мой изначальный знак, моя родина, которой я изменил, но которая тем больше моя родина (ибо самый жалостливый голос у родины, перед которой мы провинились); но следом осознал я и то, что моя родина не из этого мира (а какая же это тогда родина, если она не из этого мира?), что все, что здесь мы поем и играем, это только воспоминание, память, образный сколок того, чего уже давно нет, и почувствовал, как земная твердь этой родины опускается под ногами, как я проваливаюсь, как, держа кларнет у губ, проваливаюсь в бездну лет, в бездну столетий, в необозримую бездну (где любовь — все еще любовь, а боль — все еще боль), и подумал с удивлением, что моя единственная родина — именно это низвержение, это пытливое и взыскующее падение, и я отдавался ему все больше и больше, испытывая сладостное головокружение.
Из романа "Шутка".